Рихард Вагнер всегда был одним из важнейших персонажей в национал-социалистическом культурном пантеоне. В меньшей степени это связано с личностью самого Вагнера, в большей – с характером его произведений и его теорией искусства. Но более всего связь национал-социализма и Вагнера проявляется в движении, созданным им самим, а после его смерти превращенным в духовный центр, работающий над расширением героического немецкого мировоззрения в Европе.
Хьюстон Стюарт Чемберлен был главным пророком этого мировоззрения, объединяющего эстетические теории, политические проекты и расистские фантазии в ярких картинах преобразования мира, очищенного от чуждых подлинному искусству наслоений. Его помнят как одного из духовных предшественников нацизма, но начинал он как преданный вагнерианец, и первой его значительной работой была биография Вагнера, написанная как обоснование и защита идеалов германизма, воплощенных в вагнеровском творчестве. Эта книга представляет особый интерес именно как текст, неразрывно связанный с расцветом вагнерианского движения в конце XIX века, сконцентрированного в Байройте, где ежегодно проходил вагнеровский фестиваль, организованный в том числе близкими друзьями Чемберлена, и нацеленный на исполнение заветов Вагнера о перерождении мира через обновленное искусство.
Центральная идея Чемберлена, выбранная для представления своего героя, заключается в том, чтобы дать портрет жизни Вагнера не в мельчайших деталях, но наоборот – в ключевых аспектах его личности отразить то мировоззрение, которое Вагнер выработал, за которое он боролся, и которое он передал в наследство грядущим поколениям. Логика, представленная Чемберленом, строго соблюдается на всем протяжении книги: отказавшись от традиционного хронологического подхода, он делит исследование на четыре части, лишь первая из которых описывает жизнь Вагнера, в то время как намного более объемные части посвящены художественным произведениям и философской системе, а кончается биография рассмотрением роли Байройтских фестивалей в вагнеровском наследии.
Эта позиция основана на точке зрения Шопенгауэра (автор, важный как для Чемберлена, так и для Вагнера), подчеркивающей бессмысленность исторического рассмотрения в мире, пропитанном слепой и безжалостной волей; единственное, что имеет смысл в хаосе событий – это субъективный жизненный мир индивида, отраженный в его поступках и творениях, а отсюда следует, что биография является единственным действительно важным примером исторического знания. Чемберлен последовательно применяет шопенгауэровский принцип, сознательно и открыто говоря о том, что его задача – нарисовать образ Вагнера в соответствии с потребностями его собственной философии, отразив жизнь мастера в преломлении его наследия как творца новой немецкой культуры.
При этом Чемберлена сложно обвинить в недобросовестности (хотя его предвзятость и очевидна), он с большим вниманием к деталям описывает и жизненный путь Вагнера, и вдается в подробности его художественных замыслов, и комментирует важные детали его философии. Но вся книга от этой детализации выигрывает именно в качестве программного текста вагнерианцев, а сам Вагнер предстает в ней если не в искаженном, то весьма своеобразном свете, как провозвестник зари нового мира, наступающего благодаря революции духа, начатой им самим. В эту перспективу Чемберлен помещает все основные аспекты вагнеровской работы, не только философские, но также политические и эстетические.
Среди них самым важными Чемберлен считает, конечно же, те, что связаны с созданием немецкой драмы и преображением человечества посредством силы нового искусства, принадлежащего всему народу. Вагнер, как показывает Чемберлен, считал драму высочайшей формой искусства, призванной поднять народ до новых вершин духа, однако здесь естественным образом встает вопрос (аккуратно подчеркиваемый Чемберленом на всем протяжении книги): если мир нуждается в обновлении, то каковы причины его упадка, откуда взялась потребность в преобразовании действительности и новом мировоззрении?
Разумеется, ответ Чемберлен с готовностью предоставляет: коммерциализация искусства, в которой ведущую роль играют евреи, приводит, в конечном итоге, к вырождению подлинного творчества. Опираясь на разбросанные по разным текстам Вагнера замечания, Чемберлен выстраивает линию мысли, которая вновь и вновь указывает на разлагающее влияние еврейского подхода к искусству: деньги – корень всех зол, но Вагнер «искал физические причины» упадка и нашел их в «порче крови» и «моральном влиянии иудаизма». Вагнер становится тогда тем самым глашатаем германизма, призванным вывести германские народы Европы из мрака самоотчуждения и возвратить им подлинное понимание своей духовной миссии в новом, охватывающем весь народ, искусстве.
И это искусство, продолжает Чемберлен, должно быть свободно от коммерции. Оно не только народно – в смысле массовости восприятия и популярности сюжетов – но и самодостаточно в финансовом отношении, и нельзя судить о нем по рыночным меркам, ибо сам такой подход противен не только гениальности, но и культуре как преобразующей жизнь силе. Нетрудно здесь видеть истоки нацистского понимания искусства, с его восхищением масштабностью и презрением к затратам. Чемберлен, увидевший зарождение нацистской партии и писавший в «Народный обозреватель», несомненно, повлиял на оформление эстетических воззрений движения в целом, равно как и на культ Вагнера в среде партийцев. Уже в этой книге можно легко видеть множество тем, связывающих вагнерианство с нацизмом, причем вполне органически – от озабоченности еврейским влиянием на общество и страха перед вырождением немецкой культуры до идей о политике как искусстве, доступном гению, возвышающемуся над толпой. Чемберлен достаточно осторожен, чтобы избежать фальсификаций, однако никогда не забывает о своей цели – представить Вагнера гением тевтонской расы, защищающем ее от разложения. Для этого он на заключительных страницах погружается в описание идеи Байройта как проекта, призванного стать живым памятником Вагнеру, путеводной звездой, гравитация которой постепенно втянет в себя все здоровые силы в искусстве и поможет оздоровлению немецкой культуры. Используя все свое богатство стиля, Чемберлен своей книгой закладывает основания не только вагнерианства как чисто художественного явления, но стремится превратить его в общественное движение – и хорошо известно, а также отнюдь не случайно, что движение это уже в следующем поколении нашло свой политический коррелят в виде национал-социализма.
Чемберлен Х. С. Рихард Вагнер. — СПб.: «Владимир Даль», 2016. — 584 с.
Houston Stewart Chamberlain. Richard Wagner, F. Bruckmann, 1895.
H. S. Chamberlain. Richard Wagner, J. M. Dent & Co. transl. by G. Ainslie Hight, 1897.
