Александр Кожев при жизни издал очень немного книг. Его знаменитое «Введение в чтение Гегеля» было собрано в единый текст и вышло в свет благодаря Реймону Кено, который в 1930-е регулярно посещал курс, читаемый Кожевым в Сорбонне. После войны Кожев издал лишь несколько работ по истории философии. А вот статей и рецензий Кожев опубликовал немало, многие из них представляют серьезный интерес для изучающих французское гегельянство, а также для всех, кто интересуется интеллектуальной жизнью Франции середины прошлого века.
Но очень большая часть написанных им текстов осталась разбросанной по архивам – как самого Кожева, так и его многочисленных друзей, среди которых можно найти многих известных интеллектуалов французского (да и европейского) масштаба, от Реймона Арона до Жоржа Батая. В архиве последнего – уже в конце ХХ столетия – и был обнаружен фрагмент, написанный Кожевым в 1940-1941 гг., который планировался как часть большой книги. Возможно, эта книга была в итоге написана, хотя сейчас выяснить это вряд ли представляется возможным: в суматохе и панике оккупированного Парижа тех лет следы этого произведения теряются. Была, кажется, машинописная копия, но что с нею случилось – сказать нельзя. Рукописный вариант текста расшифрован лишь частично, и, опять-таки, нельзя сказать, будет ли расшифровка когда-либо завершена.
Самое здесь любопытное то, что в тексте кое-где разбросаны хвалебные отзывы о марксизме и указания на то, что будущее постисторическое состояние будет коммунистическим. Скорее всего, эти вставки были сделаны с учетом того, что текст попадет в руки людей из советского посольства, и поэтому он должен был содержать обязательные ссылки на истинность марксистской доктрины. Кожев, как хорошо известно, никогда не был коммунистом, и при всем уважении к марксизму, советский социализм воспринимал, мягко говоря, скептически.
И все же этот фрагмент представляет несомненный интерес. Кожев пишет в нем о своих важнейших темах, таких как Мудрость, абсолютное знание и задачи философии. В определенном смысле этот фрагмент выглядит как продолжение лекционного курса 1930-х гг., в котором Кожев реинтерпретировал диалектику Гегеля как (всеобъемлющее) описание реальности, а также обозначил базовый конфликт в интеллектуальной истории Европы как оппозицию Теологии и Философии.
Их коренная разница, отмечает Кожев, заключена даже не в проблеме (бытия или небытия) Бога, а в вопросе об откровении. Тот, кто соглашается с тем, что Мудрость – в качестве конечной цели философии – недостижима без помощи «извне», без некоего «привнесенного» знания, объективно стоит на теистической точке зрения. Тот же, кто полагает Мудрость достижимой для человека самостоятельно, без, так сказать, внешнего воздействия, выражает собственно философскую позицию.
Это различие проходит сквозь все мыслительные системы, построенные человеческим разумом, но в Европе острота этого различия становится в какой-то момент особенно заметной, что связано с появлением христианского богословия, в рамках которого люди рационально ставят вопросы, но действуют еще в иррациональных (по большому счету) рамках теологии. Внутри философской позиции также есть большое деление: на тех, кто считает, что Мудрость может быть достигнута одиноким Мудрецом, отшельником, живущим в отрыве от всех людей, и тех, кто убежден, что Мудрость достигается исключительно в общественной реальности, через многоголосие Речи, а не уединенные размышления.
Следуя уже разработанной в ходе лекций схеме, Кожев далее намечает некоторые важные темы, к которым он вернется после войны. Так, например, он проводит различие между науками, которые имеют дело с частным абстракциями (отдельное поле знания для физики, отдельное – для географии, свое собственное – для социологии, и так далее) и философией, которая претендует на всеобъемлющее, тотальное знание действительности. Такое знание, как продемонстрировал Кожев в ходе своего (весьма неортодоксального) прочтения Гегеля, может быть достигнуто лишь после (и вследствие) того, как История закончится. Лишь тогда будет создано Универсальное и Гомогенное государство, в рамках которого станет возможной достижение Мудрости, преодолевающей Философию, и делающей Абсолютное Знание доступным всем и каждому.
Как мы теперь знаем, именно так и случилось.
