За последние годы вопросы идентичности переместились в центр политической жизни, став важнейшей частью повестки дня и вызвав целую серию культурных войн во многих странах. Но примечательно, что политика идентичности обычно рассматривается в контексте социальной справедливости или конфликтов вокруг исторической памяти, в то время как один – и весьма значимый – ее аспект остается по большей части на периферии общественного внимания.
Речь идет о категории достоинства, без применения которой невозможен любой содержательный анализ проблемы идентичности. Борьба за идентичность есть не просто борьба за перераспределение экономических или символических благ, но борьба за признание достоинства ранее маргинализированных групп. И в этом смысле наблюдаемый повсеместно триумф политики идентичности лишь подтверждает давнее замечание Гегеля о том, что «человек есть нечто признанное», а борьба людей за признание составляет центр политической жизни. И хотя развитие современных государств во многом зависит от экономических факторов, вопросы достоинства, идентичности и признания все еще оказывают мощное (нередко – определяющее) воздействие на общественное сознание. Жизнь людей, иными словами, не определяется исключительно в экономических категориях, даже несмотря на то, что именно экономика остается в центре внимания многих политиков, бюрократов и экспертов.
Обо всех этих сложных, но жизненно важных неэкономических аспектах жизни, восходящих к понятию достоинства, размышляет израильский философ Авишай Маргалит в своей книге «Достойное общество». Его определение достойного общества лаконично: «достойным можно назвать то общество, институты которого не унижают членов этого общества». Но, как часто бывает, за простой формулировкой скрывается комплекс сложных идей и неоднозначных аспектов, которые Маргалит и рассматривает в своей работе. При этом, важно понимать, что «Достойное общество» не содержит сколь-нибудь глубоко проработанной теории развития (или реформирования) общества, ее цель намного более скромна: исследовать несколько наиболее важных контекстов, в рамках которых возможно говорить о «достойном обществе». И если теория достойного общества действительно необходима, то книга Маргалита могла бы стать пролегоменами к ней.
Речь идет о категории достоинства, без применения которой невозможен любой содержательный анализ проблемы идентичности. Борьба за идентичность есть не просто борьба за перераспределение экономических или символических благ, но борьба за признание достоинства ранее маргинализированных групп. И в этом смысле наблюдаемый повсеместно триумф политики идентичности лишь подтверждает давнее замечание Гегеля о том, что «человек есть нечто признанное», а борьба людей за признание составляет центр политической жизни. И хотя развитие современных государств во многом зависит от экономических факторов, вопросы достоинства, идентичности и признания все еще оказывают мощное (нередко – определяющее) воздействие на общественное сознание. Жизнь людей, иными словами, не определяется исключительно в экономических категориях, даже несмотря на то, что именно экономика остается в центре внимания многих политиков, бюрократов и экспертов.
Обо всех этих сложных, но жизненно важных неэкономических аспектах жизни, восходящих к понятию достоинства, размышляет израильский философ Авишай Маргалит в своей книге «Достойное общество». Его определение достойного общества лаконично: «достойным можно назвать то общество, институты которого не унижают членов этого общества». Но, как часто бывает, за простой формулировкой скрывается комплекс сложных идей и неоднозначных аспектов, которые Маргалит и рассматривает в своей работе. При этом, важно понимать, что «Достойное общество» не содержит сколь-нибудь глубоко проработанной теории развития (или реформирования) общества, ее цель намного более скромна: исследовать несколько наиболее важных контекстов, в рамках которых возможно говорить о «достойном обществе». И если теория достойного общества действительно необходима, то книга Маргалита могла бы стать пролегоменами к ней.
В книге четыре части, три из которых посвящены исследованию семантического спектра, связанного с понятием «достоинства», а последняя – анализу того, как идея достоинства работает в контексте социальных институтов. В первой части Маргалит разбирает концепт унижения – этот разбор необходим, чтобы понять ключевое различие между логикой признания человеческого достоинства и логикой отказа человеку в праве быть достойным членом общества. Часть вторая посвящена исследованию различных оснований для уважения человека. Третья часть рассматривает понятие достоинства в широком социальном контексте. Наконец, в четвертой части Маргалит анализирует то, как различные институты (такие как бюрократия, тюрьма, армия) влияют на человеческое достоинство.
Книга производит впечатление прежде всего широтой охвата при исключительно малом объеме. На трех сотнях страниц Маргалит успевает проанализировать множество важнейших вопросов политической и моральной философии, а также указать на ряд крайне актуальных проблем, связанных с пониманием достоинства, чести и унижения. В этом смысле книга, написанная более четверти века назад, сейчас читается не менее (а то и более) интересно, чем в момент выхода – хотя бы потому, что многие подмеченные Маргалитом тенденции и проблемы в сфере понимания человеческого достоинства получили не только существенное развитие, но и колоссальное внимание в медиа-сфере. Здесь особенно интересна его аналитика унижения, оснований для уважения и культуры отвержения.
Унижение – концепция, с которой начинается изучение феномена достоинства – определяется как «поведение или обстоятельство, дающее индивиду резонные основания считать, что его чувство собственного достоинства задето». Маргалит при этом подчеркивает, что его интересует не столько субъективное ощущение унижения, сколько объективный аспект унижения, выраженный в действиях людей по отношению к индивиду или группе. Это понимание унижения, как легко заметить, в корне противоположно распространенным ныне представлениям об «оскорблении чувств» – теперь зачастую достаточно лишь декларировать ущемленность, чтобы получить возможность давления на общественное мнение или социальные институты. Маргалит же вновь и вновь акцентирует внимание на том, что само по себе ощущение унижения (сколь угодно сильное) не является резонным основанием для того, чтобы претендовать на какие-либо компенсирующие жесты, будь то со стороны других людей, государственных структур или сообществ.
Это представление об унижении как о чем-то скорее нормативном, чем психологическом, становится критически важным в контексте исследования культуры достойного общества. Маргалит, хотя и указывает, что культура достойного общества не должна унижать никого из членов этого общества, в то же время четко обозначает огромное количество проблем, возникающих в сфере культуры при попытках выполнить это условие. И именно в ходе анализа культурных аспектов феномена достоинства становятся видны многие недоработки книги. Маргалит, например, справедливо говорит о том, что в достойном обществе официальные институты (такие как университеты, школы или министерства) не должны систематически распространять «уничижительные коллективные представления», то есть – оскорбительные стереотипы. Но при этом он практически ничего не говорит о ситуации, в которой общественное мнение (транслируемое с помощью современных медиа) выступает как неофициальный – но очень мощный – институт, накладывающий ограничения на свободу слова и, более того, подвергающий остракизму огромное число людей, выражающих непопулярные мнения. Впрочем, надо отдать ему должное: Маргалит ясно видит риски, связанные с некритическим использованием «политкорректности» в публичной сфере – в первую очередь речь идет о создании «общества лицемерия», в котором накопленную злобу станет невозможно высказывать открыто, что лишь повысит социальную напряженность. Еще один примечательный аспект мысли Маргалита связан с разграничением «толерантного» и «плюралистического» обществ: для первого терпимость есть скорее средство поддержания социального мира, а для второго – непреходящая ценность. Эта разница может казаться несущественной, но на самом деле она ведет к оформлению совершенно различных общественных представлений и дискурсов. Ведь одно дело – сказать, что разные образы жизни есть сугубо частное дело индивидов, и совсем другое – сказать, что многообразие жизненных стилей есть общественно значимая цель. Отношение к человеческому достоинству будет иметь существенно разным в этих обществах хотя бы потому что равенство образов жизни в плюралистическом режиме будет поддерживаться, как минимум, общественным мнением, в то время как люди, желающие ограничиться утилитарным аспектом терпимости, легко могут стать объектом унижения и даже травли из-за своей «ретроградности» или «архаичности». Легче всего продемонстрировать это различие на американском примере: если 50 лет назад идеалом борцов за гражданские права было «общество, слепое к цвету кожи», то теперь активисты, наоборот, всячески подчеркивают, что цвет кожи – это важнейший компонент идентичности, игнорирование которого может расцениваться как унижение, умаляющее особый жизненный опыт человека.
Но самая интересная – и продуманная – часть книги связана с обоснованием уважения, которое предлагает Маргалит. В основании человеческого достоинства лежит радикальная свобода, то есть способность кардинально изменить свое поведение, невзирая на груз прошлого. Человек, таким образом, оказывается лишен фиксированной «природы», и именно его способность перешагивать через прошлое (Маргалит называет это «светским раскаянием») служит источником уникально человеческого достоинства. В этом отношении книга Маргалита может рассматриваться как набор комментариев к диалектике господства и рабства, изложенной Гегелем в «Феноменологии Духа». Маргалит, кстати, упоминает о гегелевской точке зрения на достоинство, и, хотя эти ремарки в книге попадаются нечасто, весь ход мысли в книге во многом созвучен представлениям Гегеля о человеке. Люди способны отрицать себя, нивелировать свой прошлый опыт, становиться кем-то новым, и этот опыт радикальной свободы находится в центре внимания Маргалита, когда он говорит об унижении и уважении.
В то же время проницательный анализ Маргалита, к сожалению, порой страдает от введенных им же самим ограничений. Хотя книга полна тонких и очень любопытных наблюдений, ей ощутимо недостает более широкой перспективы. Такую перспективу могла бы дать если и не оригинальная теория достоинства, то хотя бы концептуальная схема, позаимствованная из политической философии. Но Маргалит по большей части избегает опоры на уже существующие теории, несмотря на то, что на заключительных страницах книги он напрямую называет идею «справедливого общества» Ролза источником своего вдохновения. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что «Достойное общество» - пример книги, большинство недостатков которой представляют собой прямые следствия ее важнейших достоинств.
A. Margalit. The Decent Society, Harvard University Press, 1996.
А. Маргалит. Достойное общество. - НЛО: М., 2021. - 304 с.
Книга производит впечатление прежде всего широтой охвата при исключительно малом объеме. На трех сотнях страниц Маргалит успевает проанализировать множество важнейших вопросов политической и моральной философии, а также указать на ряд крайне актуальных проблем, связанных с пониманием достоинства, чести и унижения. В этом смысле книга, написанная более четверти века назад, сейчас читается не менее (а то и более) интересно, чем в момент выхода – хотя бы потому, что многие подмеченные Маргалитом тенденции и проблемы в сфере понимания человеческого достоинства получили не только существенное развитие, но и колоссальное внимание в медиа-сфере. Здесь особенно интересна его аналитика унижения, оснований для уважения и культуры отвержения.
Унижение – концепция, с которой начинается изучение феномена достоинства – определяется как «поведение или обстоятельство, дающее индивиду резонные основания считать, что его чувство собственного достоинства задето». Маргалит при этом подчеркивает, что его интересует не столько субъективное ощущение унижения, сколько объективный аспект унижения, выраженный в действиях людей по отношению к индивиду или группе. Это понимание унижения, как легко заметить, в корне противоположно распространенным ныне представлениям об «оскорблении чувств» – теперь зачастую достаточно лишь декларировать ущемленность, чтобы получить возможность давления на общественное мнение или социальные институты. Маргалит же вновь и вновь акцентирует внимание на том, что само по себе ощущение унижения (сколь угодно сильное) не является резонным основанием для того, чтобы претендовать на какие-либо компенсирующие жесты, будь то со стороны других людей, государственных структур или сообществ.
Это представление об унижении как о чем-то скорее нормативном, чем психологическом, становится критически важным в контексте исследования культуры достойного общества. Маргалит, хотя и указывает, что культура достойного общества не должна унижать никого из членов этого общества, в то же время четко обозначает огромное количество проблем, возникающих в сфере культуры при попытках выполнить это условие. И именно в ходе анализа культурных аспектов феномена достоинства становятся видны многие недоработки книги. Маргалит, например, справедливо говорит о том, что в достойном обществе официальные институты (такие как университеты, школы или министерства) не должны систематически распространять «уничижительные коллективные представления», то есть – оскорбительные стереотипы. Но при этом он практически ничего не говорит о ситуации, в которой общественное мнение (транслируемое с помощью современных медиа) выступает как неофициальный – но очень мощный – институт, накладывающий ограничения на свободу слова и, более того, подвергающий остракизму огромное число людей, выражающих непопулярные мнения. Впрочем, надо отдать ему должное: Маргалит ясно видит риски, связанные с некритическим использованием «политкорректности» в публичной сфере – в первую очередь речь идет о создании «общества лицемерия», в котором накопленную злобу станет невозможно высказывать открыто, что лишь повысит социальную напряженность. Еще один примечательный аспект мысли Маргалита связан с разграничением «толерантного» и «плюралистического» обществ: для первого терпимость есть скорее средство поддержания социального мира, а для второго – непреходящая ценность. Эта разница может казаться несущественной, но на самом деле она ведет к оформлению совершенно различных общественных представлений и дискурсов. Ведь одно дело – сказать, что разные образы жизни есть сугубо частное дело индивидов, и совсем другое – сказать, что многообразие жизненных стилей есть общественно значимая цель. Отношение к человеческому достоинству будет иметь существенно разным в этих обществах хотя бы потому что равенство образов жизни в плюралистическом режиме будет поддерживаться, как минимум, общественным мнением, в то время как люди, желающие ограничиться утилитарным аспектом терпимости, легко могут стать объектом унижения и даже травли из-за своей «ретроградности» или «архаичности». Легче всего продемонстрировать это различие на американском примере: если 50 лет назад идеалом борцов за гражданские права было «общество, слепое к цвету кожи», то теперь активисты, наоборот, всячески подчеркивают, что цвет кожи – это важнейший компонент идентичности, игнорирование которого может расцениваться как унижение, умаляющее особый жизненный опыт человека.
Но самая интересная – и продуманная – часть книги связана с обоснованием уважения, которое предлагает Маргалит. В основании человеческого достоинства лежит радикальная свобода, то есть способность кардинально изменить свое поведение, невзирая на груз прошлого. Человек, таким образом, оказывается лишен фиксированной «природы», и именно его способность перешагивать через прошлое (Маргалит называет это «светским раскаянием») служит источником уникально человеческого достоинства. В этом отношении книга Маргалита может рассматриваться как набор комментариев к диалектике господства и рабства, изложенной Гегелем в «Феноменологии Духа». Маргалит, кстати, упоминает о гегелевской точке зрения на достоинство, и, хотя эти ремарки в книге попадаются нечасто, весь ход мысли в книге во многом созвучен представлениям Гегеля о человеке. Люди способны отрицать себя, нивелировать свой прошлый опыт, становиться кем-то новым, и этот опыт радикальной свободы находится в центре внимания Маргалита, когда он говорит об унижении и уважении.
В то же время проницательный анализ Маргалита, к сожалению, порой страдает от введенных им же самим ограничений. Хотя книга полна тонких и очень любопытных наблюдений, ей ощутимо недостает более широкой перспективы. Такую перспективу могла бы дать если и не оригинальная теория достоинства, то хотя бы концептуальная схема, позаимствованная из политической философии. Но Маргалит по большей части избегает опоры на уже существующие теории, несмотря на то, что на заключительных страницах книги он напрямую называет идею «справедливого общества» Ролза источником своего вдохновения. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что «Достойное общество» - пример книги, большинство недостатков которой представляют собой прямые следствия ее важнейших достоинств.
A. Margalit. The Decent Society, Harvard University Press, 1996.
А. Маргалит. Достойное общество. - НЛО: М., 2021. - 304 с.
