Антонио Лабриола далеко не самый известный автор среди марксистских теоретиков, хотя влияние его на международное рабочее движение в конце XIX века было довольно значительным. Он был современником Маркса и Энгельса, причем с последним поддерживал переписку, его работы высоко оценивал Троцкий, а в 1890-х Лабриола стал одним из основателей итальянского марксизма. При этом любопытно то, что на марксистские позиции Лабриола перешел довольно поздно, едва ли не в последние годы своей жизни, но за сравнительно короткое время смог превратиться в одного из интеллектуальных лидеров социал-демократии в Италии, а высказанные им идеи оставались теоретическим фундаментом итальянской компартии еще долгие годы после его смерти.
Лабриола долго сдвигался от гегельянства к марксизму, и своего рода поворотной точкой в этом процессе можно считать 1895-ый, когда Лабриола написал небольшую работу, посвященную полувековому юбилею «Коммунистического Манифеста». В нем он провел критический анализ того, что марксизм смог достичь за 50 лет своего развития, и указал на некоторые важнейшие особенности социал-демократического движения в Европе, которые сам Лабриола считал провозвестниками будущего.
Будучи марксистом, Лабриола, конечно же, определяет сущность «Манифеста» в том, что он дал «новое понимание истории», основанное на классовой борьбе, причем борьбе, происходящей именно в современном мире, а не в отдаленном прошлом. Этот момент, хотя и кажется тривиальным, на самом деле, очень важен: когда Лабриола писал свой комментарий, было хорошо известно, что домарксистский социализм колебался меж двух крайностей – одной из них был утопизм, другой – конспиративизм. С появлением на сцене «Манифеста» эти формы отошли в историю, и стал понятен – по крайней мере, в сравнении с ними – механизм перехода к новому обществу.
Здесь особенно любопытно, что Лабриола полагает главной тенденцией последних десятилетий «все более усиливающееся возмущение производственных сил против производственных отношений», и из этого наблюдения выводит истинность марксовых прогнозов. Пролетарское движение, как подчеркивает Лабриола, добилось огромных успехов, потеснив буржуазию во многих развитых странах, а капитализм распространился даже на самые отдаленные от Европы уголки мира, где он продолжает разрушать архаические формы общественных отношений, заменяя их более рациональной организацией труда.
При этом – и здесь видно преимущество дистанции при чтении – Лабриола иронизирует над теми, кто считает пролетарское давление на буржуазные (как демократические, так и авторитарные) режимы чем-то вроде «метеора», пусть важного, но эпизодического, всплеска исторических волн. На долгой дистанции, как хорошо известно, марксизм проиграл в этом споре идеологий, с рабочим движением произошло именно то, что Лабриоле казалось наименее вероятным – оно «рассосалось», было абсорбировано капиталистическим обществом.
Но если с прогностической частью Лабриола серьезно просчитался, то вот по части общей оценки вклада Маркса в общественные науки он оказался на удивление точен. Маркса принято считать провозвестником будущего, пророком коммунистической эры, и в этом есть значительная доля истины. Но в то же время, что очень точно подмечает Лабриола, главная книга Маркса, великий «Капитал», представляет собой не сборник пророчеств, а «последнюю великую книгу об экономике буржуазного общества». И действительно, марксизм зарождается не как утопический проект (пусть он и вбирает в себя все больше и больше подобных элементов со временем), а как развернутая «социалистическая критика» (по выражению Энгельса) капиталистического общества.
Тут, конечно, нелишне вспомнить, что критика эта, если подходить к ней по меркам самих основателей марксизма, оказалась далеко не настолько прозорливой, как то казалось многим на рубеже XIX и ХХ столетий. Лабриола возвещает о приходе «окончательной философии истории» вместе с появлением «Манифеста Коммунистической Партии», и слова его, звучавшие восторженно и уверенно в 1895-м, в 1995-м читались бы (и читаются сейчас) как наивность, пусть и окрашенная неискоренимой тягой к справедливости.
A. Labriola. In memoria del manifesto dei comunisti (Saggi intorno alla concezione materialistica della storia I), Roma, Loescher, 1895.
А. Лабриола. Очерки материалистического понимания истории. М., Госполитиздат, 1960 - 196 стр.
Лабриола долго сдвигался от гегельянства к марксизму, и своего рода поворотной точкой в этом процессе можно считать 1895-ый, когда Лабриола написал небольшую работу, посвященную полувековому юбилею «Коммунистического Манифеста». В нем он провел критический анализ того, что марксизм смог достичь за 50 лет своего развития, и указал на некоторые важнейшие особенности социал-демократического движения в Европе, которые сам Лабриола считал провозвестниками будущего.
Будучи марксистом, Лабриола, конечно же, определяет сущность «Манифеста» в том, что он дал «новое понимание истории», основанное на классовой борьбе, причем борьбе, происходящей именно в современном мире, а не в отдаленном прошлом. Этот момент, хотя и кажется тривиальным, на самом деле, очень важен: когда Лабриола писал свой комментарий, было хорошо известно, что домарксистский социализм колебался меж двух крайностей – одной из них был утопизм, другой – конспиративизм. С появлением на сцене «Манифеста» эти формы отошли в историю, и стал понятен – по крайней мере, в сравнении с ними – механизм перехода к новому обществу.
Здесь особенно любопытно, что Лабриола полагает главной тенденцией последних десятилетий «все более усиливающееся возмущение производственных сил против производственных отношений», и из этого наблюдения выводит истинность марксовых прогнозов. Пролетарское движение, как подчеркивает Лабриола, добилось огромных успехов, потеснив буржуазию во многих развитых странах, а капитализм распространился даже на самые отдаленные от Европы уголки мира, где он продолжает разрушать архаические формы общественных отношений, заменяя их более рациональной организацией труда.
При этом – и здесь видно преимущество дистанции при чтении – Лабриола иронизирует над теми, кто считает пролетарское давление на буржуазные (как демократические, так и авторитарные) режимы чем-то вроде «метеора», пусть важного, но эпизодического, всплеска исторических волн. На долгой дистанции, как хорошо известно, марксизм проиграл в этом споре идеологий, с рабочим движением произошло именно то, что Лабриоле казалось наименее вероятным – оно «рассосалось», было абсорбировано капиталистическим обществом.
Но если с прогностической частью Лабриола серьезно просчитался, то вот по части общей оценки вклада Маркса в общественные науки он оказался на удивление точен. Маркса принято считать провозвестником будущего, пророком коммунистической эры, и в этом есть значительная доля истины. Но в то же время, что очень точно подмечает Лабриола, главная книга Маркса, великий «Капитал», представляет собой не сборник пророчеств, а «последнюю великую книгу об экономике буржуазного общества». И действительно, марксизм зарождается не как утопический проект (пусть он и вбирает в себя все больше и больше подобных элементов со временем), а как развернутая «социалистическая критика» (по выражению Энгельса) капиталистического общества.
Тут, конечно, нелишне вспомнить, что критика эта, если подходить к ней по меркам самих основателей марксизма, оказалась далеко не настолько прозорливой, как то казалось многим на рубеже XIX и ХХ столетий. Лабриола возвещает о приходе «окончательной философии истории» вместе с появлением «Манифеста Коммунистической Партии», и слова его, звучавшие восторженно и уверенно в 1895-м, в 1995-м читались бы (и читаются сейчас) как наивность, пусть и окрашенная неискоренимой тягой к справедливости.
A. Labriola. In memoria del manifesto dei comunisti (Saggi intorno alla concezione materialistica della storia I), Roma, Loescher, 1895.
А. Лабриола. Очерки материалистического понимания истории. М., Госполитиздат, 1960 - 196 стр.
