Эта небольшая, но весьма примечательная работа представляет собой цикл из семнадцати лекций, прочитанных зимой 1804/05 гг., и посвященных философской характеристике современной исторической эпохе. Иоганн Готлиб Фихте, конечно, более всего известен, во-первых, как автор философии «наукоучения» (и в высшей степени утонченного субъективного идеализма), а, во-вторых, как отец немецкого национализма. Данный же текст, хотя и касается обеих вышеназванных тем, все же выбивается за их пределы, и тем интересен. Его можно рассматривать (и хронологически, и тематически) как некий переходный момент в фихтевской философии: идея наукоучения здесь уже сформирована, а вот идея германского национализма – еще нет.
С одной стороны, Фихте здесь говорит об особой роли науки в рамках своей философии истории. С другой стороны, Фихте связывает свой взгляд на науку с общей картиной исторического развития и местом европейских народов в ней (из этих народов, кстати, он уже выделяет немцев, но выделение это больше этнографическое, нежели идеологическое. Это особенно интересно, учитывая, что вскоре Фихте призовет всех немцев сплотиться в единой национальной общности, полностью порвав с космополитической позицией, занимаемой им всего лишь тремя годами ранее. Формальная цель читанных лекций, как говорит Фихте – дать философскую картину современной эпохи в развитии человечества. Но на самом деле она несколько глубже, хотя это выяснится лишь к заключительным лекциям, когда Фихте начнет подробно говорить о значении религии в истории и человеческой жизни. В первых четырех лекциях Фихте выделяет в человеческой истории пять основных стадий: на первой люди побуждаются к развитию «разумным инстинктом», на второй над ними довлеет «внешний авторитет», на третьей они освобождаются от его власти, а на четвертой приходят к открытию принципов и построению «разумной науки». На последней же, пятой, стадии своего развития человечество вступает в царство «разумного искусства», когда осуществится фундаментальная цель исторического развития, а именно – окончательно установит «все свои отношения свободно и сообразно разуму». Но, как особо (и систематически) подчеркивает Фихте, свобода выражается отнюдь не в индивиде, а только лишь в роде, так как именно род причастен вечности; он сохраняется, в то время как отдельная личность гибнет и исчезает. Так что цель жизни человека – добровольное и осознанное служение роду, т.е. всеобщему. В лекциях с пятой по восьмую Фихте дает общую характеристику современной эпохи, которая занимает срединное положение: две эпохи позади нее, а еще две только предстоят. Таким образом, современность – время освобождения человека от власти внешнего авторитета. На деле, как подчеркивает Фихте, это освобождение приводит нас к господству эмпиризма, причем в очень плоской, можно сказать – вульгарной его форме: люди современной эпохи признают лишь то, что им понятно. Все, что лежит за пределами непосредственного опыта они клеймят либо как мечтательность, либо как туманные умствования древних и их подражателей. В девятой – одиннадцатой лекциях Фихте обращается к рассмотрению того, как организовано государство современной (третьей) эпохи. Он подчеркивает, что задача философа – априорное конструирование, выведение общего принципа истории из понятий, в то время как дело историка – искать, классифицировать и детализировать различные факты. Так что в своем рассмотрении государства Фихте исходит из общих понятий, а не фактических данных (что, впрочем, не мешает ему позднее выстраивать любопытную историческую картину). Политический проект Фихте – это «абсолютное государство», которое направляет все свои силы (т.е. силы всех своих граждан без исключения) на службу роду (растворяет личность в коллективе равных себе), точнее – на сохранение и развитие рода. Иными словами, государство должно постоянно воспроизводить граждан, которые, в свою очередь, работают для будущих поколений (позднее эта концепция повлияет на фихтевское определение нации – не лучшим образом). Очень характерно, что Фихте сурово порицает тех, кто уклоняется от службы роду, и подчеркивает, что праздность в абсолютном государстве невозможна. Политическая свобода, конечно, в таком проекте – вещь вторичная, о чем Фихте прямо говорит: главное – это гражданские права, т.е. юридическое равенство всех людей (отмена сословности) и равенство имущества всех граждан. Так что конкретная политическая форма (участвуют ли все граждане в обсуждении вопросов развития государства, или же раз и навсегда передают путем голосования это право выбранному вождю) особого значения не имеет, главное – чтобы государство работало на сохранение рода. В двенадцатой – четырнадцатой лекциях Фихте говорит об общей исторической картине, которая сделала возможной современность. Он предполагает, что первоначальный импульс к развитию исходил от единственного народа-прародителя, давшего культуру народам Азии и Средиземноморья, после чего его внимание переходит к роли христианства в развитии Европы. Здесь все очень интересно, возникает тема взаимного признания людей (и государств) друг другом, а также тема распространения христианства через посредство германских народов (позднее Фихте разовьет эту концепцию до полноценной доктрины германского национализма). Что поражает, так это то, что именно здесь Фихте недвусмысленно говорит (причем много раз), что отечество «просвещенного христианского европейца» - «вся Европа», а особенно – наиболее культурное государство Европы в данный момент. Наконец, в последних лекциях, с пятнадцатой по семнадцатую, Фихте говорит о нравах современности, и особо рассматривает вопрос о религиозном характере эпохи. Он говорит, что религия распространяет нравственность даже там, где люди могут не верить в догматику, но исповедовать распространяемые ею нравы, и раскрывает глубокую цель своих лекций – продемонстрировать, что религия есть высшая форма идеи, завершающая человека в самом себе и (как можно логически предположить) подготавливающая его сознание к наступлению новой эпохи. Если говорить коротко, то главная вещь, которая настигает при чтении Фихте – вот кого стоит считать предшественником тоталитаризма. Очень много критики на этот счет было обрушено на Гегеля, а совершенно зря, поскольку его философия, при всех темных или антидемократичных моментах (именно моментах), намного более либеральна, нежели фихтевская концепция «абсолютного государства». Что еще удивляет – невероятная непоследовательность, парадоксальность мышления: тут мирно сосуществуют принуждение и наставление всех к общему благу рода с равенством прав и правом говорить, что вздумается. И, конечно, местами – наивность: искренняя, как кажется, убежденность, что политическая свобода не особенно важна, если государство гарантирует человеку гражданские права. Это противоречие между целями государства и защитой отдельной личности – главный разлом фихтевой политической философии, который вряд ли возможно как-то сгладить. При том, что в тексте есть много любопытных и глубоких наблюдений о религии, взаимном признании и исторической диалектике, все они меркнут перед нерушимой уверенностью Фихте в абсолютном государстве и его воле. И последнее. Мне кажется, стоит очень внимательно изучить вопрос о влиянии философии истории Фихте на мышление Гегеля, потому что во многих местах этого курса лекций можно встретить фразы и точки зрения, почти стопроцентно идентичные гегелевским (хотя иногда интерпретация их совершенно различна). Это сходство меня поразило, и случайным оно вряд ли является. Гегель, конечно, намного более последователен и глубок, но полезно посмотреть и на его знаменитых современников, которые выражали схожие мысли, пусть и в менее ясном виде.
J. G. Fichte. Die Grundzüge des gegenwärtigen Zeitalters (1806)
