После того, как в 1945 г. Европа была разделена на капиталистический Запад и коммунистический Восток, границы этих сфер влияния оставались неизменными на протяжении десятилетий. За новыми разделительными линиями оказались позабыты важные различия, отделяющие страны Центральной Европы от Советского Союза. Долгие годы европейский Восток представлялся гомогенным регионом, состоящим из более или менее лояльных сателлитов Кремля, не обладающих какой-то значимой спецификой. В рамках системы, созданной сверхдержавами, местное своеобразие стран вроде Румынии, Польши или Венгрии не играло особой роли – намного большее значение имел баланс сил в отношениях СССР и США, главных игроков на мировой шахматной доске.
Память о Центральной Европе, этом регионе с изменчивыми и размытыми границами, сохранилась среди многочисленных эмигрантов, бежавших за пределы «железного занавеса». И лишь в начале 1980-х годов, после того как Милан Кундера своей знаменитой статьей напомнил о «похищенном Западе», в странах Западной Европы и в США началась переоценка восприятия стран, лежащих в советской сфере влияния. Всплеск внимания к Центральной Европе совпал с очередным пиком напряжения в Холодной войне, и означал также попытки переосмыслить задачи диссидентского движения, переживающего не лучшие времена. Одна из наиболее ярких и амбициозных попыток такого рода была предложена венгерским писателем, социологом и публицистом Дьердем Конрадом в его книге «Антиполитика».
Память о Центральной Европе, этом регионе с изменчивыми и размытыми границами, сохранилась среди многочисленных эмигрантов, бежавших за пределы «железного занавеса». И лишь в начале 1980-х годов, после того как Милан Кундера своей знаменитой статьей напомнил о «похищенном Западе», в странах Западной Европы и в США началась переоценка восприятия стран, лежащих в советской сфере влияния. Всплеск внимания к Центральной Европе совпал с очередным пиком напряжения в Холодной войне, и означал также попытки переосмыслить задачи диссидентского движения, переживающего не лучшие времена. Одна из наиболее ярких и амбициозных попыток такого рода была предложена венгерским писателем, социологом и публицистом Дьердем Конрадом в его книге «Антиполитика».
Конрад начинает с того, что ставит под вопрос идею разделения Европы на два враждебных блока. Он отмечает, что с 1945 г. европейцы стали заложниками сверхдержав, состязающихся в наращивании ядерных арсеналов. Западная Европа, конечно, имеет больше степеней свободы в определении своей политики, чем Восточная Европа, однако эта свобода остается ограниченной не столько даже рамками конкретных военных союзов, сколькой общей логикой Холодной войны, основанной на сохранении равновесия страха. Речь идет о страхе взаимного истребления, который подкрепляется не только воинственной риторикой в Москве или Вашингтоне, но и периодически обостряющейся гонкой вооружений, а также кризисами, время от времени возникающими там, где интересы США и СССР приходят в конфликт. Чтобы обуздать этот страх, говорит Конрад, европейцам Востока и Запада необходим диалог – обмен мнениями поверх идеологических границ, выработка общих позиций по основным вопросам европейской жизни, согласование наиболее важных интересов в сфере безопасности, экономического развития и поддержания культурных связей.
И здесь оказывается ключевой роль Центральной Европы. Опыт таких стран как Венгрия, Чехословакия и Польша, говорит Конрад, важен, поскольку он указывает на возможности и пределы либерализации коммунистических режимов, а также показывает различные стратегии адаптации стран «реального социализма» в меняющихся условиях. Центральная Европа, подчеркивает Конрад, занимает особое положение в игре сверхдержав, поскольку именно в этом регионе существует множество форм мирного сосуществования, которые могли бы стать образцом для всего континента. Центральная Европа – это место, где границы сфер влияния сверхдержав соприкасаются, и вдоль этих силовых линий возникают не только международные кризисы, но и точки соприкосновения. Если диалог и даже сотрудничество Востока и Запада возможны, то именно страны Центральной Европы – его главный испытательный полигон.
Но основной формой кооперации в Европе должна стать не политическая, настаивает Конрад, а моральная – основанная на солидарности европейских интеллектуалов перед лицом общих вызовов. Страницы книги полны скептических замечаний в отношении профессиональных политиков и бюрократов, неважно, советских или американских: именно эти люди, по мысли Конрада, есть главные бенефициары разделенной Европы, их вполне устраивает биполярная система, и они готовы играть в игру сверхдержав сколько угодно. Стратегическая цель Запада, отмечает Конрад, в любом случае должна заключаться не в том, чтобы наращивать силовое давление на Кремль, принуждая его обороняться, а в том, чтобы стимулировать реформы внутри советской системы. Если политика - это технология захвата и удержания власти, то диссиденты, люди мыслей, должны заниматься в первую очередь не политикой, но антиполитикой - то есть, бороться за сохранение сфер творческой свободы и поддерживать формирование структур гражданского общества в Восточной Европе. Их задача вовсе не в том, чтобы самим управлять обществом вместо партийных бюрократов, но в том, чтобы поддерживать оазисы свободомыслия внутри закостеневшей системы, напоминая людям о том, что "реальный социализм"
Авторитету власти, на который опираются политики, Конрад противопоставляет авторитет морали, важный для независимых интеллектуалов. Антиполитика - это моральная сила, призыв к (и напоминание о) совести, а также готовность публично осуждать политические практики, которые попирают человеческое достоинство.
Конечной целью для Конрада выступает не столько прекращение Холодной войны, сколько эмансипация Европы, ставшей после 1945-го форпостом в глобальном противостоянии русских и американцев. Эта автономия Европы, конечно, немыслима без постепенного снижения международной напряженности, а оно, в свою очередь, может возникнуть именно на почве сближения восточного и западного блоков. Подобное сближение имеет сотни форм: от академических обменов и экономических соглашений до широкого проката иностранных фильмов там, где раньше их не показывали. И именно сотрудничество творческой интеллигенции создает общественный климат, позволяющий смягчить остроту противоречий. Где-то на этом пути возможно и превращение Центральной Европы, в регион нейтральных стран, выигрывающих от посредничества между Советским Союзом и США. Речь не обязательно идет о реставрации капитализма и введении многопартийной демократии в Польше или Венгрии; скорее, о том, что в рамках ялтинской системы возможно расширять пространство плюрализма.
Эта книга была написана в 1980-х, в годы очередного – и последнего – обострения в отношениях СССР и США, когда выдвигать подобные инициативы казалось, по меньшей мере, наивным. В Польше «Солидарность» находилась на нелегальном положении, несмотря на многочисленные забастовки и давление рабочих на партию. Режим Гусака в Чехословакии вполне успешно держался у власти, хотя в стране назревал масштабный экономический кризис. Наконец, кадаровская Венгрия оставалась самой свободной страной в коммунистическом блоке, ее оппозиция – малочисленной, а население – инертным. Советский Союз же представлялся закостеневшим гигантом, возвышавшимся над своими сателлитами.
К сожалению, сама форма свободного эссе – вполне логичная для писателя, работающего с эмоциями и образами – порой осложняет восприятие идей, заложенных в книге. Конрад жонглирует историей, географией и культурой, создавая увлекательный, но не всегда цельный текст, разбитый на тематические главы, но зачастую лишенный стержневого тезиса. Его идея антиполитики – не готовая программа для интеллектуалов всей Европы, а скорее призыв к размышлению, попытка предложить концепцию, на основе которой возможно организовать тот самый наднациональный диалог.
И здесь оказывается ключевой роль Центральной Европы. Опыт таких стран как Венгрия, Чехословакия и Польша, говорит Конрад, важен, поскольку он указывает на возможности и пределы либерализации коммунистических режимов, а также показывает различные стратегии адаптации стран «реального социализма» в меняющихся условиях. Центральная Европа, подчеркивает Конрад, занимает особое положение в игре сверхдержав, поскольку именно в этом регионе существует множество форм мирного сосуществования, которые могли бы стать образцом для всего континента. Центральная Европа – это место, где границы сфер влияния сверхдержав соприкасаются, и вдоль этих силовых линий возникают не только международные кризисы, но и точки соприкосновения. Если диалог и даже сотрудничество Востока и Запада возможны, то именно страны Центральной Европы – его главный испытательный полигон.
Но основной формой кооперации в Европе должна стать не политическая, настаивает Конрад, а моральная – основанная на солидарности европейских интеллектуалов перед лицом общих вызовов. Страницы книги полны скептических замечаний в отношении профессиональных политиков и бюрократов, неважно, советских или американских: именно эти люди, по мысли Конрада, есть главные бенефициары разделенной Европы, их вполне устраивает биполярная система, и они готовы играть в игру сверхдержав сколько угодно. Стратегическая цель Запада, отмечает Конрад, в любом случае должна заключаться не в том, чтобы наращивать силовое давление на Кремль, принуждая его обороняться, а в том, чтобы стимулировать реформы внутри советской системы. Если политика - это технология захвата и удержания власти, то диссиденты, люди мыслей, должны заниматься в первую очередь не политикой, но антиполитикой - то есть, бороться за сохранение сфер творческой свободы и поддерживать формирование структур гражданского общества в Восточной Европе. Их задача вовсе не в том, чтобы самим управлять обществом вместо партийных бюрократов, но в том, чтобы поддерживать оазисы свободомыслия внутри закостеневшей системы, напоминая людям о том, что "реальный социализм"
Авторитету власти, на который опираются политики, Конрад противопоставляет авторитет морали, важный для независимых интеллектуалов. Антиполитика - это моральная сила, призыв к (и напоминание о) совести, а также готовность публично осуждать политические практики, которые попирают человеческое достоинство.
Конечной целью для Конрада выступает не столько прекращение Холодной войны, сколько эмансипация Европы, ставшей после 1945-го форпостом в глобальном противостоянии русских и американцев. Эта автономия Европы, конечно, немыслима без постепенного снижения международной напряженности, а оно, в свою очередь, может возникнуть именно на почве сближения восточного и западного блоков. Подобное сближение имеет сотни форм: от академических обменов и экономических соглашений до широкого проката иностранных фильмов там, где раньше их не показывали. И именно сотрудничество творческой интеллигенции создает общественный климат, позволяющий смягчить остроту противоречий. Где-то на этом пути возможно и превращение Центральной Европы, в регион нейтральных стран, выигрывающих от посредничества между Советским Союзом и США. Речь не обязательно идет о реставрации капитализма и введении многопартийной демократии в Польше или Венгрии; скорее, о том, что в рамках ялтинской системы возможно расширять пространство плюрализма.
Эта книга была написана в 1980-х, в годы очередного – и последнего – обострения в отношениях СССР и США, когда выдвигать подобные инициативы казалось, по меньшей мере, наивным. В Польше «Солидарность» находилась на нелегальном положении, несмотря на многочисленные забастовки и давление рабочих на партию. Режим Гусака в Чехословакии вполне успешно держался у власти, хотя в стране назревал масштабный экономический кризис. Наконец, кадаровская Венгрия оставалась самой свободной страной в коммунистическом блоке, ее оппозиция – малочисленной, а население – инертным. Советский Союз же представлялся закостеневшим гигантом, возвышавшимся над своими сателлитами.
К сожалению, сама форма свободного эссе – вполне логичная для писателя, работающего с эмоциями и образами – порой осложняет восприятие идей, заложенных в книге. Конрад жонглирует историей, географией и культурой, создавая увлекательный, но не всегда цельный текст, разбитый на тематические главы, но зачастую лишенный стержневого тезиса. Его идея антиполитики – не готовая программа для интеллектуалов всей Европы, а скорее призыв к размышлению, попытка предложить концепцию, на основе которой возможно организовать тот самый наднациональный диалог.
Тем не менее, в ретроспективе поражает именно дальновидность Конрада, который задолго до конца Холодной войны предвидел серьезные проблемы с интеграцией посткоммунистической России в обновленную европейскую систему, какой бы она ни была. Некоторые фразы и вовсе звучат пророчески: в одной из глав, например, Конрад отмечает, что в случае, если Польша, Чехословакия и Венгрия отпадут от Москвы, «Украина будет следующей». И дальше, говоря о России: «еще один период антизападной изоляции может привести к неославянофильской автократии, на этот раз под военным, нежели партийным покровительством». Конрад многократно повторяет, что Россия – неважно, в советской или постсоветской форме – может и должна обрести свой дом в Европе, но это возможно лишь в ходе постепенного процесса, включающего и переоценку отношений Москвы с ее ближайшими союзниками. Там, где нет равенства, напоминает Конрад, дружба невозможна: поэтому в Хельсинки лучше относятся к русским, чем в Будапеште. Но требовать вывода советских войск из Восточной Европы – демагогия; вместо этого стоит договориться о мирном демонтаже ялтинской системы, поскольку в ней заключен риск Третьей мировой войны.
И несмотря на то, что всего через несколько лет после выхода книги ход исторических событий превзошел самые смелые мечты многих диссидентов (включая и Конрада), многие замечания в книге оказались даже более актуальны. Поскольку вся Европа теперь так или иначе затронута конфликтом на Востоке, где завершается распад постсоветского пространства. А это значит, что в повестку дня вновь встает старый вопрос о том, где проходят европейские границы – и насколько далеко они могут быть отодвинуты в будущем.
George Konrad. Antipolitics: An Essay, Harcourt (San Diego, CA), 1984
Konrád György. Antipolitika; AB Független, Budapest, 1986
И несмотря на то, что всего через несколько лет после выхода книги ход исторических событий превзошел самые смелые мечты многих диссидентов (включая и Конрада), многие замечания в книге оказались даже более актуальны. Поскольку вся Европа теперь так или иначе затронута конфликтом на Востоке, где завершается распад постсоветского пространства. А это значит, что в повестку дня вновь встает старый вопрос о том, где проходят европейские границы – и насколько далеко они могут быть отодвинуты в будущем.
George Konrad. Antipolitics: An Essay, Harcourt (San Diego, CA), 1984
Konrád György. Antipolitika; AB Független, Budapest, 1986
