Если и есть одна работа, в которой предельно сжато и в то же время точно выражено ленинское понимание марксизма и партийной борьбы, работа, можно сказать, «основополагающая», то «Что делать?» можно считать главным претендентом на это звание. Ленин написал ее на рубеже веков, находясь в эмиграции, еще до того, как РСДРП раскололась на большевиков и меньшевиков – и этот раскол выглядит вполне закономерным следствием ленинской партийной линии, впервые последовательно им изложенной именно в «Что делать?»
Чем книга примечательна более всего, так это крайне неортодоксальным, мягко говоря, подходом к марксистской теории. Хотя книга в общем посвящена вопросам партийной тактики и организации социал-демократического движения, в ней очень хорошо видны глубокие различия Ленина и Маркса как революционных вождей. Если выразить их в одной фразе, то сказать можно было бы так: «вместо стихийности – целенаправленность». В первой же главе («Догматизм и свобода критики») Ленин яростно нападает на тех, кто защищает свободу критики в рамках партии, пытаясь доказать, что под видом критики внутрь партии протаскиваются антимарксистские взгляды. Вторая глава («Стихийность масс и сознательность социал-демократии») самая радикальная по части противоречий с классическим марксизмом: в ней Ленин прямо говорит о том, что классовое сознание может быть привнесено рабочим только извне, а проводником его должна быть крепко спаянная организация революционеров. Глава третья («тред-юнионистская и социал-демократическая политика») продолжает эту линию рассуждений Ленина, и заодно вскрывает его раздражение несознательными рабочими, которые сами по себе идут отнюдь не по революционному, а реформистскому пути. Четвертая глава («Кустарничество экономистов и организация революционеров») содержит не только безудержную критику Лениным товарищей по партии, но и намечает контуры нового партийного строительства, сосредоточенного вокруг железной дисциплины и лишенного склонности к теоретизированию. В пятой главе («План общерусской политической газеты») Ленин выдвигает идею партийной газеты как коллективного организатора, и вновь повторяет под конец книги свою важнейшую идею – революция может быть осуществлена лишь с помощью группы хорошо подготовленных революционеров, беззаветно преданных идеям марксизма.
С теоретической точки зрения, «Что делать?» - книга действительно важная, причем в нескольких отношениях. Главное, пожалуй, то, что в этой книге Ленин впервые формулирует свою трактовку марксизма, весьма и весьма далекую от духа и буквы классиков. Не может быть и речи, решительно говорит Ильич, о том, чтобы ждать, пока у рабочих разовьется классовое сознание, напротив – надо привнести его им силами компетентных организаторов и специалистов в марксизме. С точки зрения стилистической – здесь все типично для Ленина, можно очень хорошо понять, что такое «ленинский метод ведения дискуссии»: постоянная, беззастенчивая, местами истеричная, критика всех оппонентов, и неизменное стремление выставить именно их (всех скопом) ортодоксальными кретинами. Наконец, чисто историческое значение книги можно лучше всего понять, если вспомнить, что именно с нее начался путь Ленина к статусу единоличного вождя русской социал-демократии, по крайней мере – самой радикальной ее фракции.
Но ценней всего книга, пожалуй, для понимания того, как оформлялся ленинизм в качестве особого течения марксистской мысли. При внимательном чтении быстро становятся понятны многие особенности ленинского темперамента, и сам он предстает в первую очередь как неистовый, не терпящий возражений лидер крепко сплоченной партии, и лишь затем, с большим отрывом – как наследник Маркса. Особенно иронично (хотя, в свете истории ХХ века, эта довольно печальная ирония) видеть, как Ленин громит «бернштейнианцев» и «экономистов» за их извращение марксистской мысли, хотя сам на соседних страницах занимается столь же масштабным ее искажением. Причем – и это очень, очень характерный момент – свою неортодоксальность он всеми силами пытается камуфлировать ворохом цитат из Маркса и Энгельса, закладывая основы позднейшего советского ритуала, когда для любого поворота партийной политики находилась подходящая цитата, неважно – выдранная из контекста, или нет.
Чем книга примечательна более всего, так это крайне неортодоксальным, мягко говоря, подходом к марксистской теории. Хотя книга в общем посвящена вопросам партийной тактики и организации социал-демократического движения, в ней очень хорошо видны глубокие различия Ленина и Маркса как революционных вождей. Если выразить их в одной фразе, то сказать можно было бы так: «вместо стихийности – целенаправленность». В первой же главе («Догматизм и свобода критики») Ленин яростно нападает на тех, кто защищает свободу критики в рамках партии, пытаясь доказать, что под видом критики внутрь партии протаскиваются антимарксистские взгляды. Вторая глава («Стихийность масс и сознательность социал-демократии») самая радикальная по части противоречий с классическим марксизмом: в ней Ленин прямо говорит о том, что классовое сознание может быть привнесено рабочим только извне, а проводником его должна быть крепко спаянная организация революционеров. Глава третья («тред-юнионистская и социал-демократическая политика») продолжает эту линию рассуждений Ленина, и заодно вскрывает его раздражение несознательными рабочими, которые сами по себе идут отнюдь не по революционному, а реформистскому пути. Четвертая глава («Кустарничество экономистов и организация революционеров») содержит не только безудержную критику Лениным товарищей по партии, но и намечает контуры нового партийного строительства, сосредоточенного вокруг железной дисциплины и лишенного склонности к теоретизированию. В пятой главе («План общерусской политической газеты») Ленин выдвигает идею партийной газеты как коллективного организатора, и вновь повторяет под конец книги свою важнейшую идею – революция может быть осуществлена лишь с помощью группы хорошо подготовленных революционеров, беззаветно преданных идеям марксизма.
С теоретической точки зрения, «Что делать?» - книга действительно важная, причем в нескольких отношениях. Главное, пожалуй, то, что в этой книге Ленин впервые формулирует свою трактовку марксизма, весьма и весьма далекую от духа и буквы классиков. Не может быть и речи, решительно говорит Ильич, о том, чтобы ждать, пока у рабочих разовьется классовое сознание, напротив – надо привнести его им силами компетентных организаторов и специалистов в марксизме. С точки зрения стилистической – здесь все типично для Ленина, можно очень хорошо понять, что такое «ленинский метод ведения дискуссии»: постоянная, беззастенчивая, местами истеричная, критика всех оппонентов, и неизменное стремление выставить именно их (всех скопом) ортодоксальными кретинами. Наконец, чисто историческое значение книги можно лучше всего понять, если вспомнить, что именно с нее начался путь Ленина к статусу единоличного вождя русской социал-демократии, по крайней мере – самой радикальной ее фракции.
Но ценней всего книга, пожалуй, для понимания того, как оформлялся ленинизм в качестве особого течения марксистской мысли. При внимательном чтении быстро становятся понятны многие особенности ленинского темперамента, и сам он предстает в первую очередь как неистовый, не терпящий возражений лидер крепко сплоченной партии, и лишь затем, с большим отрывом – как наследник Маркса. Особенно иронично (хотя, в свете истории ХХ века, эта довольно печальная ирония) видеть, как Ленин громит «бернштейнианцев» и «экономистов» за их извращение марксистской мысли, хотя сам на соседних страницах занимается столь же масштабным ее искажением. Причем – и это очень, очень характерный момент – свою неортодоксальность он всеми силами пытается камуфлировать ворохом цитат из Маркса и Энгельса, закладывая основы позднейшего советского ритуала, когда для любого поворота партийной политики находилась подходящая цитата, неважно – выдранная из контекста, или нет.
«Что делать?» - книга о революции и о том, как организовать революцию, но после прочтения этой книги считать Ленина верным последователем Маркса, мягко говоря, проблематично. За марксистским жаргоном скрывается совершенно иная теория революционного действия, опирающаяся на сознательную волю партии, что вряд ли бы одобрили Маркс или Энгельс – уж по крайней мере, если речь идет о такой партии как ленинская партия большевиков. Но в то же время, решительно выбросить эту книгу из марксистского канона нельзя – и вовсе не из-за того, что в ней много фразеологии, заимствованной у классиков. Дело в том, что ленинский подход к марксизму, при всей его сомнительности, все же работает в той же концептуальной рамке: его целью остается социалистическая революция и освобождение пролетариата. Ключевая проблема состоит в том, что для достижения этой цели Ленин настаивает на методе, прямо противоположном Марксу, а именно – на «привнесении» классового сознания в пролетарские массы, причем привнесение это должны осуществить не рабочие, а профессиональные революционеры, теоретики и агитаторы.
Вообще, эта проблема (неразвитости) классового сознания явно становится едва ли не важнейшей для марксизма-ленинизма, причем не только в начале века, но и еще в большей степени позднее, когда коммунистические восстания и революции охватят развивающиеся страны, от России и Венгрии до Мексики и Китая. Лукач в свое время посвятил ей блестящую (хоть и слишком убедительную) главу в своей классической работе «История и классовое сознание», попытавшись объяснить, что, собственно, это такое – «классовое сознание пролетариата». Ленина эти вопросы интересовали в более практическом ключе: он видел, что развитие настроений рабочих идет в сторону обуржуазивания и «тред-юнионизма», а вовсе не в сторону революционных порывов, но (и это важнейший для понимания ленинского мышления поворот) вместо попыток объяснить это и переубедить пролетариат, Ленин сосредоточился на том, чтобы обострить конфликт капиталистов и наемных рабочих. Марксизм для него, в общем-то, столь же растягиваемая до безразмерности вещь, сколь и для презираемого им Бернштейна, а самым последовательным защитником ортодоксального марксизма в таком случае остается разве что Каутский. Впрочем, все эти дискуссии (и даже революции) никак не помогли марксистам добиться главной цели, завещанной самим Марксом – преодолеть «анархию рынка» и создать общество, более производительное, нежели капиталистическое.
Вообще, эта проблема (неразвитости) классового сознания явно становится едва ли не важнейшей для марксизма-ленинизма, причем не только в начале века, но и еще в большей степени позднее, когда коммунистические восстания и революции охватят развивающиеся страны, от России и Венгрии до Мексики и Китая. Лукач в свое время посвятил ей блестящую (хоть и слишком убедительную) главу в своей классической работе «История и классовое сознание», попытавшись объяснить, что, собственно, это такое – «классовое сознание пролетариата». Ленина эти вопросы интересовали в более практическом ключе: он видел, что развитие настроений рабочих идет в сторону обуржуазивания и «тред-юнионизма», а вовсе не в сторону революционных порывов, но (и это важнейший для понимания ленинского мышления поворот) вместо попыток объяснить это и переубедить пролетариат, Ленин сосредоточился на том, чтобы обострить конфликт капиталистов и наемных рабочих. Марксизм для него, в общем-то, столь же растягиваемая до безразмерности вещь, сколь и для презираемого им Бернштейна, а самым последовательным защитником ортодоксального марксизма в таком случае остается разве что Каутский. Впрочем, все эти дискуссии (и даже революции) никак не помогли марксистам добиться главной цели, завещанной самим Марксом – преодолеть «анархию рынка» и создать общество, более производительное, нежели капиталистическое.
Н. Ленин. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения. Stuttgart: Verlag von J.H.W. Dietz, 1902
