То, что произошло в Европе после Второй мировой войны, мало кем осознается в полной мере, несмотря на то, что о событиях послевоенного времени написаны десятки (а то и сотни) книг и статей. Основным содержанием 1950-х стало не оформление раскола Европы на два враждебных лагеря, но начало европейской интеграции, охватившей со временем весь континент.
После завершения войны два ключевых европейских государства - Франция и Германия - лежали в руинах, обескровленные демографически и подорванные экономически. Более того, немецкий народ вновь, как и в прошлом столетии, оказался разделен - теперь по линии Востока и Запада, после чего под эгидой противостоящих сверхдержав были созданы два отдельных политических режима, ФРГ и ГДР, которым предстояло оставаться в тлеющем конфликте долгие годы.
На этом фоне предложение французов к немцам выглядело ошеломляюще: объединить ключевые отрасли промышленности, чтобы создать общеевропейские органы контроля за ними, позволяющие в будущем предотвратить новую европейскую бойню. Это означало отказ по меньшей мере от части важных аспектов суверенитета, на что страны, мягко говоря, идут крайне неохотно.
Немцы, тем не менее, согласились, и согласие Бонна с Парижем стало основой для проекта интеграции, включившего сначала лишь несколько ближайших соседей - Люксембург, Бельгию, Нидерланды и Италию. Шесть стран позднее заключили серию соглашений о таможенном союзе, регулировании трансграничных перевозок и атомной энергетики - все эти договоры стали основой Европейского Экономического Сообщества, с тех пор ставшего основополагающим наднациональным институтом в западной части континента. По своей важности ЕЭС соперничал только с NATO, но, в отличие от военного альянса, сфера деятельности Сообщества неуклонно расширялась, и вместе с нею расширялся круг его участников, а также зона безопасности, в пределах которой шел бурный экономический рост.
Александр Кожев, тогда начавший работать в качестве ключевого переговорщика по европейской интеграции, был одним из немногих, понимавших всю важность этих процессов. Он видел широкую перспективу, в которой Европа все больше становится похожей на мирное, политически и социально однородное пространство, в котором экономика становится более важной, чем политические разногласия или культурные конфликты. История, как однажды заметил Гегель, действительно заканчивается в Европе, где найдена универсальная политическая форма, в которой человек как таковой обретает свою свободу, и сохраняет свое достоинство. В этом смысле слова История - как процесс борьбы за признание, начатый тысячи лет назад с драки ради чистого престижа - в самом деле подошла к своему концу именно тогда, когда либеральные демократии Западной Европы постепенно распространили принципы защиты прав личности за пределы своих национальных границ, создав предпосылки для универсального гражданства, сначала в региональных, а затем и в континентальных масштабах. И нынешняя Европа, еще дальше пройдя по пути интеграции, справедливо может поэтому называться постисторической, оставившей Историю позади, но удержавшей ее результат - универсальное и гомогенное государство свободных и равных граждан, взаимно признающих друг друга.
