В годы Холодной войны страны «социалистического блока» в Центральной Европе часто рассматривались как однородное сообщество, скроенное по советским образцам, и не имеющее каких-либо серьезных различий. Такой взгляд был характерен для многих журналистов и даже эксперты в международных отношениях редко проявляли внимание к разнообразию, скрытому под внешней монолитностью социалистического блока.
Югославия, однако, в этом блоке всегда стояла особняком, из-за того, что это была единственная социалистическая страна в Европе, осмелившаяся в свое время бросить вызов советской ортодоксии – и победить. Югославский опыт построения социализма привлекал к себе повышенное внимание как в Восточной, так и в Западной Европе, не в последнюю очередь потому, что долгое время считался не только успешным, но также имеющим долгосрочные перспективы. С конца 1940-х Иосип Броз Тито поставил свой собственный социалистический эксперимент, и выдержал мощное давление Сталина, чтобы в середине 1950-х прийти к взаимопониманию с его более гибкими наследниками. О том, какие отношения связывали Тито и Сталина, рассказывает книга Милована Джиласа.
Джилас, самый известный югославский диссидент, был долгое время ближайшим соратником Тито, и одно время, как говорят, метил в его преемники. Но в 1953-1954 гг. он поссорился с югославским лидером, был исключен из Союза коммунистов Югославии, а в 1956-м, после открытой поддержки Венгерской революции, был арестован. В тюрьме он написал свою самую известную книгу «Новый класс», посвященную проблеме бюрократизации социализма, а в 1962-м в Лондоне вышла его книга «Беседы со Сталиным», в которой Джилас вспоминал визиты югославской делегации военного времени в Советский Союз, где Тито и его товарищи налаживали сотрудничество с хозяином Кремля.
Югославия, однако, в этом блоке всегда стояла особняком, из-за того, что это была единственная социалистическая страна в Европе, осмелившаяся в свое время бросить вызов советской ортодоксии – и победить. Югославский опыт построения социализма привлекал к себе повышенное внимание как в Восточной, так и в Западной Европе, не в последнюю очередь потому, что долгое время считался не только успешным, но также имеющим долгосрочные перспективы. С конца 1940-х Иосип Броз Тито поставил свой собственный социалистический эксперимент, и выдержал мощное давление Сталина, чтобы в середине 1950-х прийти к взаимопониманию с его более гибкими наследниками. О том, какие отношения связывали Тито и Сталина, рассказывает книга Милована Джиласа.
Джилас, самый известный югославский диссидент, был долгое время ближайшим соратником Тито, и одно время, как говорят, метил в его преемники. Но в 1953-1954 гг. он поссорился с югославским лидером, был исключен из Союза коммунистов Югославии, а в 1956-м, после открытой поддержки Венгерской революции, был арестован. В тюрьме он написал свою самую известную книгу «Новый класс», посвященную проблеме бюрократизации социализма, а в 1962-м в Лондоне вышла его книга «Беседы со Сталиным», в которой Джилас вспоминал визиты югославской делегации военного времени в Советский Союз, где Тито и его товарищи налаживали сотрудничество с хозяином Кремля.
Книга вышла на пике десталинизации: в 1961-м Сталина в Москве убрали из мавзолея, отношения СССР и Югославии благодаря Хрущеву были нормализованы, хотя Тито и удалось сохранить самостоятельность в рамках социалистического блока. Джилас долгое время был преданным коммунистом, и до конца жизни сохранил социалистические убеждения, хотя и пришел к социал-демократической их форме. Так что его текст – это ни в коем случае не манифест антикоммунизма, а скорее, попытка понять, как стал возможен «сталинизм» в качестве особой формы политического стиля. Или, что более точно, это попытка понять, как возник культ личности – и какая личность стояла за этим культом.
Джилас подробно описывает свою работу вместе с Тито и другими будущими лидерами Югославии в годы войны, упоминает сердечные встречи с русскими, и в этих воспоминаниях чувствуется искренность, пусть и пропущенная через ностальгический фильтр, а оттого не вполне надежная в фактологическогом плане. Но центр тяжести его книги – это, конечно, встречи со Сталиным, и, в особенности, описание застолья на сталинской даче. Здесь Джилас очень рельефно и правдоподобно описывает Сталина в ближайшем кругу, и эти зарисовки – пусть и сделанные через много лет – очень хорошо высвечивают характерные черты личности как Сталина, так и его ключевых соратников. В этом смысле книга Джиласа позволяет очень хорошо понять не столько возможность сталинизма, сколько особенности личности, влиявшей на советскую систему в 1930-е и 1940-е гг., а также динамику властных отношений в партийной элите того времени. И главная деталь сталинской атмосферы – это страх, причем страх столь же постоянный, сколь и неопределенный. Никто, как замечает Джилас, не мог точно знать, насколько далеко простирается гнев Сталина, но никто не мог его избежать. В книге хорошо чувствуется изменение тональности – от восторгов первых встреч к тревоге встреч последних – и этой динамике веришь.
И читая все это, прекрасно понимаешь, почему на протяжении всего послевоенного времени советские лидеры настолько внимательно следили за перспективой нового культа личности, немедленно пресекая все попытки – независимо от степени их серьезности – отдельно взятых партийцев стать единоличными руководителями. Судя по всему, Тито хорошо усвоил этот урок, и никогда не превращался в человека, который сознательно ставил себя в принципиально неравное положение по отношению к своим соратникам, довольствуясь – по крайней мере, большую часть своей послевоенной жизни – ролью первого среди равных, пусть даже на практике все знали, что это не так. Эта осторожность помогла Тито не только пережить Сталина, но и стать самым успешным лидером Югославии за всю ее историю.
Milovan Djilas. Conversations with Stalin. Harcourt, Brace & World, 1962
Джилас М. Беседы со Сталиным. М.; Центрполиграф, 2002.
Джилас подробно описывает свою работу вместе с Тито и другими будущими лидерами Югославии в годы войны, упоминает сердечные встречи с русскими, и в этих воспоминаниях чувствуется искренность, пусть и пропущенная через ностальгический фильтр, а оттого не вполне надежная в фактологическогом плане. Но центр тяжести его книги – это, конечно, встречи со Сталиным, и, в особенности, описание застолья на сталинской даче. Здесь Джилас очень рельефно и правдоподобно описывает Сталина в ближайшем кругу, и эти зарисовки – пусть и сделанные через много лет – очень хорошо высвечивают характерные черты личности как Сталина, так и его ключевых соратников. В этом смысле книга Джиласа позволяет очень хорошо понять не столько возможность сталинизма, сколько особенности личности, влиявшей на советскую систему в 1930-е и 1940-е гг., а также динамику властных отношений в партийной элите того времени. И главная деталь сталинской атмосферы – это страх, причем страх столь же постоянный, сколь и неопределенный. Никто, как замечает Джилас, не мог точно знать, насколько далеко простирается гнев Сталина, но никто не мог его избежать. В книге хорошо чувствуется изменение тональности – от восторгов первых встреч к тревоге встреч последних – и этой динамике веришь.
И читая все это, прекрасно понимаешь, почему на протяжении всего послевоенного времени советские лидеры настолько внимательно следили за перспективой нового культа личности, немедленно пресекая все попытки – независимо от степени их серьезности – отдельно взятых партийцев стать единоличными руководителями. Судя по всему, Тито хорошо усвоил этот урок, и никогда не превращался в человека, который сознательно ставил себя в принципиально неравное положение по отношению к своим соратникам, довольствуясь – по крайней мере, большую часть своей послевоенной жизни – ролью первого среди равных, пусть даже на практике все знали, что это не так. Эта осторожность помогла Тито не только пережить Сталина, но и стать самым успешным лидером Югославии за всю ее историю.
Milovan Djilas. Conversations with Stalin. Harcourt, Brace & World, 1962
Джилас М. Беседы со Сталиным. М.; Центрполиграф, 2002.
