Эта книга многими справедливо считается главным произведением Ф. Ницше, в котором заключены практически все интересовавшие его темы, причем каждая из них раскрыта достаточно подробно. Вполне можно сказать, что нет ни одной важной ницшевской мысли, которая не была бы затронута в этой книге. Что еще любопытно - это очевидная претензия Ницше на создание религиозного катехизиса, своей собственной версии Нового Завета для тех, кто стремится по ту сторону добра и зла, к сверхчеловеку. Отсюда вытекает и художественная форма, и стилистика, и особенности сюжета. Именно эта форма, надо сказать, придает высказанным в книге идеям яркость, и служит для них достаточно прочным стержнем, придавая книге цельность, которая часто отсутствует у Ницше вообще.
Если рассматривать этот текст как философское произведение, то обращает на себя внимание, прежде всего, конечно, полнейший разрыв Ницше с идеями Просвещения, да и почти со всей европейской традицией мысли, восходящей если не к Аристотелю, то, по крайней мере, к декартовским размышлениям. Очень сложно найти в этой книге что-то собственно европейское, "западное" в широком смысле слова - настолько последовательно она стремится разрушить все, что было создано в мысленной вселенной Европы за предыдущие тысячелетия. В какой-то степени ее можно рассматривать как возвращение к языческим, до-христианским формам мышления, однако даже такая перспектива не вполне корректна, поскольку, как мы знаем, уже в античности Ницше видел "проблему Сократа" и начало того разлома, который привел европейского человека к его жалкому положению. Преодолеть его - задача сверхчеловека. Все попытки отделить идею сверхчеловека от Ницше, объяснить, что он имел в виду гуманистические категории, говоря о нем, в принципе неверны - даже если согласиться, что Ницше никак не повлиял на мировоззрение нацизма и фашизма. Для Ницше сверхчеловек, способный превозмогать кошмар вечного возвращения - это, как он совершенно прямо заявляет, есть высший вид человека, превосходящий обычного человека как тот превосходит обезьяну. Само собой, этот сверхчеловек по необходимости живет за пределами христианства, равно как и религии вообще - а значит, и за пределами гуманизма в его традиционном понимании, восходящем к христианской мысли. И неудивительно, что задача Ницше, как он ее себе представлял (и здесь, и в "Воле к власти" при всей спорной аутентичности этого текста) совпадает с задачами национал-социализма: расчистка развалин старого мира для сверхчеловека, приход нигилизма как неизбежной судьбы декадентской культуры, возвещающей не столько гибель прошлого, сколько приход будущего - будущего, для которого необходима переоценка всех ценностей.
Если рассматривать этот текст как философское произведение, то обращает на себя внимание, прежде всего, конечно, полнейший разрыв Ницше с идеями Просвещения, да и почти со всей европейской традицией мысли, восходящей если не к Аристотелю, то, по крайней мере, к декартовским размышлениям. Очень сложно найти в этой книге что-то собственно европейское, "западное" в широком смысле слова - настолько последовательно она стремится разрушить все, что было создано в мысленной вселенной Европы за предыдущие тысячелетия. В какой-то степени ее можно рассматривать как возвращение к языческим, до-христианским формам мышления, однако даже такая перспектива не вполне корректна, поскольку, как мы знаем, уже в античности Ницше видел "проблему Сократа" и начало того разлома, который привел европейского человека к его жалкому положению. Преодолеть его - задача сверхчеловека. Все попытки отделить идею сверхчеловека от Ницше, объяснить, что он имел в виду гуманистические категории, говоря о нем, в принципе неверны - даже если согласиться, что Ницше никак не повлиял на мировоззрение нацизма и фашизма. Для Ницше сверхчеловек, способный превозмогать кошмар вечного возвращения - это, как он совершенно прямо заявляет, есть высший вид человека, превосходящий обычного человека как тот превосходит обезьяну. Само собой, этот сверхчеловек по необходимости живет за пределами христианства, равно как и религии вообще - а значит, и за пределами гуманизма в его традиционном понимании, восходящем к христианской мысли. И неудивительно, что задача Ницше, как он ее себе представлял (и здесь, и в "Воле к власти" при всей спорной аутентичности этого текста) совпадает с задачами национал-социализма: расчистка развалин старого мира для сверхчеловека, приход нигилизма как неизбежной судьбы декадентской культуры, возвещающей не столько гибель прошлого, сколько приход будущего - будущего, для которого необходима переоценка всех ценностей.
